Вы знаете, я долго думал, чего для полного счастья не хватает нашему сайту. И, конечно, в силу своего флудерастически-нахального характера решил, что сатиры и здорового юмора, тем более на фоне всеобъемлющего крысыса и слухов о продаже Кака. А следовательно...
В рамках проекта "Номинация-2008" вам представляется некий гротескно-пародийный очерк об сем мероприятии записанный неизвестным автором, неизвестно как попавшим на наш капустник.
Надеюсь, что все образы будут восприняты с должной снисходительностью и долей юмора. В крайнем случае, даже если вам будет страстно хотеться разорвать автора, то помните, что это не вы такие, это такие испорченные глаза у писаки. Очень надеюсь, что никого не обидел (хотя, конечно, обязательно кого-то забыл (и мне уже заранее стыдно), а кого-то, кого слишком плохо знаю выписал однобоко).
Сатирическая сага «Номинация». Часть первая.
Вырезанные цензурой фрагменты темы «Жизнь сайта в картинках».
Ночь медленно и вязко опустилась на бессонный зимний город. Бешенное дыхание мегаполиса ощущалось все меньше, но жизнь не угасала, лишь переходя в иную фазу интенсивности. Фонари и рекламные щиты не забывали холодным неоновым светом напоминать о своем присутствии неся в массы свет, тепло и гиперполезные йогурты, дезодоранты и прочие телефонные тарифы…
Население растекалось по домам, пабам и ночным клубам. Но то тут, то там замечались фигуры, под покровом ночи стекавшиеся в громадное здание, Последовав за ними мы увидим, как один за другим, скидывая сумеречного цвета меховые балахоны, люди, оставшись в строгих смокингах и красочных платьях торжественно входили под вычурную помпезную арку, служившую парадным входом, и исчезали в недрах исполина.
Здание среди ярких огней улиц не особенно выделялось внешне. Куда интереснее для нас было внутренне содержание сего заведения. Что же могло притягивать в сей чудесный морозный вечер в этот загадочный объект такое количество нарядно одетого, но разномастного народу?
Сейчас мы через тайные лазейки проберемся в зал и приоткроем завесу тайны.
Вот мы за какими-то тяжелыми, насквозь пропахшими пылью и дяди Васи сторожа панталонами, портьерами. Поплутав в кромешной тьме и незабываемом амбре и увидим свет в конце тоннеля и, разорвав путы, кинемся, аки мотылек на огонь. И что же мы увидим? А увидим мы, что никакие вовсе это не портьеры, а самые настоящие кулисы. И вокруг нас не некое заведение сомнительного то ли масонского, то ли сексуального характера, а самая настоящая театральная зала. Зала, готовящаяся к помпезной и зачаровывающей церемонии, полная людей самого разного толка. Все смешалось в кучу кони, люди все сословия и касты.
Всмотримся в лица сидящих в зале, тех кто в нетерпении ждет начала пока неведомого нам представления. Обратим внимание на первые ряды: ба, знакомые все лица. О боже, похоже мы оказались не где-нибудь, а на церемонии «НОМИНАЦИЯ-2008» среди жителей содружества сайта акмиланфан.ру.
Справа, в первом ряду удобно разместились отдельные члены модераторской Тройки форума, вокруг которых собралась весьма разношерстная и часто весело шушукающаяся компания. В центре гордо восседал Кондр в блестящем черном смокинге с негорящей кубинской сигарой в одной руке (ни на одном сборе, кстати, сигара не зажигалась и злые языки поговаривали, что каждый раз сигара была одна и та же и имелась в инвентаре для создания образа, а не ее непосредственного употребления более или менее приличествующим образом) и большим красным с золотой полоской англо-русским (и русско-английским) словарем. Кондр то и дело от скуки тыкал замусоленной сигарой в словарь и, повернувшись в пол-оборота направо или налево зачитывал невольному слушателю занимательные и анекдотические места (любимыми местами Кондра, как знал любой уважающийся не пионЭр сайта были от буквы G до буквы J).
Слева в довольно непривычной для торжественного мероприятия красно-белой клетчатой рубашке место занимал Алекс. Рубашка его была примечательна мощными пятнами от черной икры на белых квадратиках, что недвусмысленно намекало на то, что данное мероприятие (и соответственно, банкет с фуршетом) было для него на сегодня отнюдь не первым (видимо в порыве патриотической страсти кто-то пожелавший остаться неизвестным решил исправить пару, на его же анонимный взгляд, недостатков в цветовой гамме костюма Алекса, за что тот частенько неблагодарно оглядывался на людей жавшихся у фейс-контроля). В одной руке у Алекса был судейский молоточек, необходимый ему для какого-то пока неведомого, но вскоре разоблачившего свою таинственность дела, в другой театральный мини-бинокль. Сим предметом он пользовался ежеминутно, то обращая свое внимание на преподносившийся ему в качестве объекта изучения англо-русский словарь, то, подкрутив объектив, выжидательно смотрел для проформы на сцену, чтобы затем, незаметно скользнув взглядом в дальний сумеречный ряд, с нескрываемым удовольствием, обозревать «Общество с ограниченной ответственностью за свои Офсайды» ТреТредичи точка ру (сокращенно ОООСОТТР). Время от времени Алекс невзирая на свой модераторский сан легкомысленно отправлял в дальний ряд воздушные поцелуи.
Еще правее Алекса было пустое кресло с ласково уложенным на него бейджиком с надписью корявым, имитирующим по задумке автора старо-турецкую вязь (которой, кстати, и в помине в природе, не существовало) почерком: «Оля-джан». Время от времени Алекс оповещал публику о том, что Оли сейчас здесь с нами нет, ибо горы Крыма ждут, но мысленно-то она завсегда тут – от того и место свободно, так сказать, не занято. Незаметно от большей части зала, преимущественно женской (потому, собственно, и незаметно) Алекс под пазухой еще пронес (и водрузил под сиденье) для пущего соответствия места содержанию отсутствующего на ней индивидуума некий предмет – небольшую кроваво-красную клетку в виде сердечка, с заботливо заточенной туда летучей мышью. Мышь сослепу из-за яркого света софитов тихо себе металась среди прутьев импровизированной камеры (животное последовательный в своих решениях модератор специально выбирал посумасшедшей и пожалостливей, для полноты параллели между метафоричным ночным созданием и олицетворяемым им клубом).
Чуть подальше, еще правее, выбрав себе наиболее сумеречную и затемненную часть зала, в нише, со словами «Я вам тута буду меньше мешать» залег в позе достойной морского котика великий и могучий Самсон. И он действительно не напоминал бы о своем присутствии, если бы не давал храпака мощностью в пару-другую сотен децибел (медленно приближаюсь по звучанию своих раскатов к гинессовскому рекорду Энфилд Роуда). Время от времени Кондр откладывал англо-русский словарь и обеспокоено выдвигал на суд модераторов предложение «Осудить всеобъемлющий и мешающий общенародному празднику флуд, как вредительство идеалам форума», которое принималось единогласно и применялись меры к пресечению: Алекс, половчее ухватив молоточек и перегнувшись, через пищащее незанятое кресло, применял к Самсону «замечание», усердно молотя его своим приспособлением по выступающим частям тела. Самсон преимущественно просыпался.
Слева от Кондра в первом ряду расположился Бонд. Он был в просторном бесформенном одеянии, напоминавшим то ли халат, то ли тюль (одни злые языки поговаривали, что под халатом прячется костюм дайвера, другие - Адама). В одной руки член модераторской Тройки держал свое собственное, принесшее ему невиданную на acmilanfan славу, изобретение – миланский бутерброд из красной и черной икры. Который уже на дегустации поразил всех соблазнительным видом, политкорректной гаммой и совершенно непередаваемым по причине незабываемости вкусом (по словам Бонда лососину и осетрину для бутерброда он добывал сам, рискуя жизнью, удочкой и модераторской должностью в недружелюбных водах сопредельных государств). В другой руке Бонд держал альбом с фотографиями, предусмотрительно нащелканными в различных локациях мира сего (наибольшую гордость коллекции Бонда составляла серия новозеландских фото «Я и Фродо» по местам боевой славы Братства Кольца (злые языки утверждали, что над фото основательно потрудился семилетний собственный сын агента в фотошопе, но мы из сей байки вынесем только положение о пользе акселерации)). Время от времени Бонд сочувственно перегибался к Алексу, мучительно оттиравшему пятна черной икры, и предлагал для усугубления атмосферы костюма произвести косметический ремонт имеющегося материала в духе феншуя и выбранного анонимным доброжелателем стиля, как-то: несколько колец кальмара на уши, да ожерелье из суши. Алекс, затравленно озираясь, и не ожидая пока предложение будет вынесено на модераторский совет, его отклонял.
Левее Бонда прямо как будто кол проглотив в иссиня-черном парадном костюме сидел Корандо. Он благоговейно озирался по сторонам и изредка прислушивался к разговору модераторов, вставляя редкие, но меткие свои пять…-десять копеек. Корандо, чувствуя некую свою приближенность, пусть в данном случае и географическую, к органам форумного правопорядка, был в высшей степени сосредоточен и постоянно оглядывался, прозорливо отыскивая в толпе крупные и не очень очаги беспокойства. Замечая что-нибудь в этом ракурсе он немедленно тянулся к спрятанной в собственноручно им оборудованном накануне тайнике позади кресла увесистой дубине. Дубина была составной из двух частей, выточенных из красного и черного дерева, по случаю праздника она была весело украшена мишурой и конфетти. За пару минут, что мы пристально наблюдали за Корандо он дважды обращал внимание на шебуршание в молодежном гесте и трижды неодобрительно посматривал с угрожающими намерениями разрушительно-карательного характера на громкие вздохи в филиале «Сакс кафе» на дальних рядах. Но до конфликта дело не доходило.
За спинами модерационной Тройки на втором ряду уютно расквартировалась Марго. Она была одета в черное, слегка экзальтированное платье. От нее веяло декадентством серебряного века и дорогими духами. В одной руке она, в соответствии с образом держала мундштук. Впрочем, сей предмет за неознакомлением с атрибутами капиталистического общества каждый воспринимал по-своему: Алекс, как утонченный вариант театрального бинокля (а точнее, монокля), Бонд, как неизвестное ему пока блюдо из рыбы-палочки, обитающей в водах Индийского океана, а Самсон (в перерывах между сном) как трубочку для пускания мыльных пузырей (отчего он время от времени издавал хихикающее-булькающие звуки). В другой руке у Марго была столь же изящная и элегантная сковородка, непрестанно думающая о нас. На одной стороне сковородки была надпись «бан» (эту сторону употребляли для тех случаев, когда молоточка для утихомиривания Самсона бывало недостаточно), а на другой – «пан» (ею Марго пользовалась, когда считала необходимым, в силу, возможно, некоей ревности, расконцентрировать внимание Алекса с сектора с девушками с ТреТредичи на более близкие и родные идеалы).
Рядом с Марго, ослепительно сверкая рыжими волосами, сидела Миланка. Она жизнерадостно что-то напевала себе под нос и весело помахивала зенитовским шарфиком знакомым и друзьям. Владелец зенитовского шарфика сидел тут же рядом и молитвенно сложив руки на французском языке поминал всех святых угодников. На незнакомце была черная шляпа и седеющие усы, за которые его легко трепала Миланка, ласково называя его Мишелем (тот самозабвенно откликался, позабыв о своем бедственном положении: «Анастасия, звезда моя», за что публично был не раз пихаем недовольной Миланкой в бок). Сидевший неподалеку Лектер обиженно посматривал на Миланку, недовольно на зенитовский шарфик, а незнакомца пихал в другой бок, громко приговаривая: «На твоем месте должен был быть я, каналья», отчего тот приобретал окончательно затравленный вид и даже не откликался на призывные вопли пробужденного не к ночи Самсона: «Выпьем, дядя, где же кружка?» и дотошные вопросы Деточкина о французских поцелуях. Деточкин, кстати, приобретенные знания готовился употребить не только в личных, но и общественно-полезных целях. Он как раз дописывал очередную главу «Пистолета в штанах», где, уступая давлению игриво настроенного большинства он собирался ввести пару сцен тяжело-эротического содержания с элементами детектива и, по личному требованию Самсона, конкурса на лучшую пару в процессе эротической сцены. Творческому порыву изрядно мешал Марек, невидимкою бессловесно паря от незнакомца в шляпе до модераторской дружины. От незнакомца он жестами требовал автограф (понятное дело, тому было не до того), от модераторской дружины – условно-досрочное разбанивание. Модераторская Тройка добросовестно выносила разбанивание на протестное голосование и успешно проваливала оное.
В третьем ряду сидели дрожа от перенесенного шока Дьябло и Лиманад. Они тихо проклинали три самых дьявольских изборетения человечества: аватары, прическу-крендельками и человеческий азарт на собственном примере. Лиманад молился святому Рино, Дьябло – святому Путину. Тут же был и Налим, медленно всматривающийся из-за плеча Деточкина в рождавшуюся в муках главу гениального творения. Он время от времени икал от удовольствия и мартини и виртуозно зарисовывал возникающие образы.
Грайне и Тузаня делились последними новостями и сетовали на непутевость сегодняшних кавалеров. Время от времени Тузаня подключалась к коллективно-ьеспеспективному процессу пробуждения Самсона, а Грайне, пользуясь случаем вызванивала Миланмана. Того на торжестве не было, он комментировал матч.
Тут же проблемами любимых команд делились Дьяволито и Черный Принц. Оба делились, кстати, почему-то с Сер-Свиридовым. Тот умудрялся успевать отвечать всем сразу…
Часть зала отведенная форуму кипела… Марат и Джерри, Баба Надя и Торчини и многие многие другие весело болтали в ожидании начала представления…
А где же часть сайта именуемая гостевой? О, она уютно расположилась в левой части зала и была представлена тоже довольно основательно.
В первом ряду восседал в строгом классическом костюме Монсьё НН, олицетворявший собой гест: наряд не выделявшийся роскошью олицетворял демократичность и легкость в общении, бриллиантовые запонки олицетворяли блеск и сверкание конкурсной части наполнения гоствеой, скудетто, нашитое на левую часть груди, олицетворяло Италию, а английские стоптанные ботинки, которые в первые же секунды пребывания на ногах НН произвели незабываемый фурор среди друзей модератора, олицетворяли место Англии на планете (в грязи и помоях, как снисходительно пояснял непонятливым НН). По словам НН он специально сегодня посещал свиноферму для наибольшего эффекта своего отношения к Англии. Как позже признался НН, на подошвы ботинок он еще наклеил мини-постер сборной Франции по футболу и текст Марсельезы.
Рядом в белоснежном костюме, белоснежной шляпе и белоснежной улыбкой, закинув ногу на ногу, сидел Дзиро. Он затягивался тонкой сигаретой, попивал белое вино из виноградников Шато и в общем наслаждался жизнью. Размеренное течение его наслаждающего занятия прерывал лишь топот ног в дальних рядах, отчего Дзиро резко вздрагивал, хмурился, старел лет на пятнадцать и измученно, проклиная судьбу и «тот день когда он сел за баранку этого драндулета» оборачивался. Там резвились его питомцы – посланцы молодежного геста во главе с К-С и Махуерсом. Они успешно совмещали игру в мини-мини-футбол в проходе с пожиранием попкорна и нанесением небывалого ущерба мини-бару, принадлежавшего филиалу «Сакс кафе», работавшему (мини-бару, в смысле), как выясняется на две ставки и служившему импровизированными воротами команде К-С. Дзиро, незаметно для себя теряя величественный вид, с сигарой наперевес бросался утихомиривать молодежь, параллельно отрабатывая приемы тхэквандо и жесткого прессинга в условиях численного большинства окружающего противника.
Справа же от НН, также было пустое кресло. Злые языки поговаривали, что на самом деле оно не пустое и на нем сидит Шах, но поскольку Шаха никто и никогда не видел – догадка оставалась непроверенной. Впрочем, сидящий тут же Аббат Бузони с кем-то все-таки разговаривал о договорных матчах царящих везде и всюду и обступающих мир со всех сторон… Опять же на это другие злые языки утверждали, что в силу своей мнительности Аббат Бузони может легко об этом говорить и с пустым креслом…
Семейную идиллию на втором ряду образовывали Тайфун и Пацца. Они большею частью мирно говорили друг с другом, но Тайфун изредка, по привычке, дабы не терять квалификацию, отвлекался на комментарий и параллельное написание чудесного обзора по происходящему сзади него матчу, как он выражался «молодежного состава Милана». Когда Дзиро устраивал вылазки с последующим разгоном сего спортивно-деструктивного соревнования Тайфун разражался длинной нотацией о поведении и стандартном юношеском максимализме проявляющемся в отдельных членах модераторского состава геста, мешающего ему широко и демократично смотреть на вещи.
Тут же, на отгороженной и защищенной от внешнего мира колючей проволокой, силовым полем и идеологической рассадой чертополохов, ввиду гремучего содержания повышенной взрывоопасности, территории на диванчике сидели Пью и Глазастик и миролюбиво пинали друг друга ногами. Идиллия иногда нарушалась атомными взрывами локального масштаба из-за непонятого взгляда или предложения продать «кого-нибудь ненужного из полузащиты, желательно с номером 21, у тебя на примете нет такого?». Тайфун, чутко уловив вопрос «ну зачем же так резко, а, допустим, с номером 10» посоветовал в целях экономии времени и места самонаводящиеся сухопутные микроторпеды. Самсон неожиданно бодрствовавший со словами «нет, ну на кого променяла, а?» в свою очередь крикнул, что кое-кто, отличающийся офтальмологическими причудами, боится щекотки. То ли Пью тоже имел свои причуды насчет, тьфу-тьфу, катаракты или глаукомы, но так уж получилось… Говорят, потом Пью шамкал еще что насчет «неудащщно пошутил» и «жубы то жа щто», но нас уже интересовали следующие гости…
На третьем ряду поглощенные зрелищем разворачивавшимся во втором сидели Арина и Персефона, делая ставки. Вся беда в том, что обе они ставили на Глазастика (ставить на Пью было экономически невыгодно, как сказал сам Пью, поднаторевший на биржевых легитимных махинациях, и тоже нашедший выгодный кэф 12,5 «Пью трижды предложит продать Пирло за 15 минут и останется в живых (да, живой, это когда двигается)»), но игра перетекла в русло какая часть квалифицированного букмекерского лица первой уронит себя в не столь отдаленных восхищенных глазах населения. Перси между зрелищами подкреплялась хлебом и дипломатично, с максимальной выдержкой психолога, в мегафон предлагала Пью недорого снять квартирку в подземном помещении сроком аренды лет так на триста с окнами на геену огненную с бесперебойным центральным отоплением («муж у меня там полставки работает, оправдывалась Персефона, как могу помогаю семейному бюджету»). Арина подмигивала Пью и негромко выводила: «Лю-юди гибнут за-а металл», невинно прикрываясь от грозно-умоляющих взгялдов Пью своей страстью к опере.
Невдалече, увлеченные иным зрелищем, а точнее слушалищем располагались Грегор и Хэл. Хэл, вытянутый с линии фронта, был в плащ-палатке, кирзовых сапгоах и держал в руках пачку гуманитарной помощи, предусмотрительно отобранную у голодающего населения Газы По словам Хэла в Израиле уже научились делать такие турбоустановки замкнутого цикла всасывательного характера. Они, значит, всасывают себе воздух и прилегающие к нему материалы, а потом в бункере продукты деятельности можно разбирать. Кому достанется перехваченный пакет с гуманитарной помощью, кому шляпочка тети Симы. Шляпочка тети Симы тоже совершила вояж в далекую Россию и теперь немеркнуще готовилась красоваться у некоего лица женского полу, скрываемого от публичного обсуждения и перемола косточек, краснеющим, но молчащим как рота партизанов Хэлом. Гриша был в рубашке и брюках, в руках держал чашку с пельменями и рюмку водки, чем вызывал неувядаемую зависть у большей части заполненного зала, вырядившись кто во что и принесших кто что, окромя самого важного. Гриша, впрочем, на агрессивно-восхищенные взгляды внимания не обращал, а увлеченно разрывался между просмотром матча комментируемого ММ и Лексом и просмотром очередной серии мыльной оперы «Чем в этот раз отделается Пью» (NN, кстати, в целях концентрации внимания вокруг сего события перевоплотился в Черненького и вещал комментарии на весь зал, сопровождая их, якобы невольными заметками на тему особо выдающихся мест некоторых представительниц прекрасной половины человечества, отчего даже проснулся Самсон). Между делом и водкой Гриша делился с Хэлом драгоценной записью на диктофоне, которую он угрозами и мольбами выбил из Глазастика, с перечислением всех итальянских футболистов с Серии А до Серии С2, которые они с Хэлом с видом исключительного наслаждения расставляли по позициям в Милане (Хэлфорд на самом деле искал пути, как бы подобраться к подзабытой им в военное время холодненькой со слезой, но Гриша чутко и злопамятно пресекал все попытки (даже в памяти автора заметок навечно засел эпизод с каким наслаждением Хэл когда-то рассказывал о своих приготовлениях к пиру на фоне всеобщей чумы))…
В дальнем углу, как мы уже проговорились был организован выездной филиал безвременно канувшего в лету «Сакс кафе». Сакс грациозно для своих лет носился меж столиками (бармена для сего забавного заведения так и не нашлось), по телевизору показывали лучшие матчи Шевченко, а скучковавшиеся в баре Вадер, Паганини и Хэ.Мин.Гуэй. долго смаковали вариации «кого бы еще кроме Кака продать из Милана, чтобы Шевченко-таки вышел в основе, и как заиграл, так заиграл». Вадер поминал по матери Анчелотти, Сакс – Мауринью, Паганини – Лобановского (но только в положительном ракурсе возможного кандидата на вечного тренера Шевченко), Хэм – все сразу, в том числе, организацию мероприятия «Коллективное заблуждение – это самое страшное», - вещал подавленным слушателям Хэм: «Вот вам здесь хорошо, да? Хорошо. А это и есть самое страшное. На самом деле, один я это знаю, вам всем здесь плохо, но вы об этом еще даже и не подозреваете. Но глаза я вам обязательно открою»…
В общем, жизнь даже не в рамках виртуального общения текла своим чередом… Но, тсс, тише… Вот открываются кулисы….
